доступными оптическими приборами, при этом энергично жестикулируя руками. Похоже паломничества мексиканских военных на «Одиссей» мне не избежать. Что в последствие так и оказалось.

Принял я у себя только местного военно-морского начальника, с привычным именем Нестор, по фамилии Вегас. После недолгой беседы и общего осмотра он предложил мне продать «Одиссея». Причем предложил цену на половину больше от затраченной мной. Расплатиться предлагал драгоценными и полудрагоценными камнями, начиная от знаменитых мексиканских огненных опалов и алмазов до нефрита, бирюзы, оникса, янтаря и серебра. Я просто поразился такому богатому выбору. За серебро я вообще молчу, оно тут, наверное, самое дешёвое в мире.

Самого Нестора интересовал не только «Одиссей» но вообще любая техника, вооружения и боеприпасы. Сейчас САСШ наложило на Мексику экономическое эмбарго, возмущаясь, что Мексика не хочет свои ресурсы отдавать им за копейки. Своя же промышленность была на уровне СССР, если не хуже. До войны Мексика очень неплохо торговала с Германией, а после того как англосаксы забрали торговый флот Германии, эти связи нарушились. Так что мы очень неплохо пообщались с Вегасом, и я пообещал заказать такой же эсминец, но не так сильно демилитаризованный или продать этот. Получил от него и много других заказов. Так что мне надо ставить большой пароход на линию Марсель-Тампико, чтобы удовлетворить все его заказы. В утешение я продал ему одну 25 миллиметровую пушку с боеприпасами, два пулемета и… четыре самых малых советских судна.

— Да поймите же вы. За ту цену, которую сейчас дают нам мексиканцы в Европе можно купить намного более лучшие корабли — мне пришлось выдержать спор с главой советской делегации Михаилом Сергеичем, доказывая продажу судов. Особенно его сильно возмущала это по политическим мотивам, продажа груза-пассажирского парохода «Ленин», бывший «Симбирскъ».

— Мы же договаривались на полное возвращение судов. А вы уже половину потеряли — очень сильно возмущался советский представитель.

— Не хотите продавать, поведёте их сами. И потом сами же будете отвечать за убытки. Я себе в убыток работать не буду — припечатал ладонью по столу взбешённый я. Вот же достал.

— Вас капиталистов только прибыли и интересуют — фыркнул, уходя Михаил Сергеевич.

Ну и чёрт с ним. Как наметил, так и буду делать. Зато теперь почти моряков в экипажи нанимать не надо. Лишь немного кочегаров.

* * *

Пока советские представители занимались своими делами с обменом и скотом, я занимался своими. Правда не удержался и сделал маленькую пакость Михаилу Сергеевичу приказав грузить крупный рогатый скот только на советские суда. Мулов и ослов на «Ильича». На «Пестеля» лошадей, а на «Теодор Нетте» коров. Если раньше я хотел привлечь к этому делу и «Огни Смирны», то потом передумал. Какого чёрта я буду превращать свой пароход в хлев для чужого скота? Плюс ещё надо следить за этими животными. Вот пусть сами за ними и смотрят.

Я же воспользовался рекомендациями Вегаса, стал закупать высококачественный хлопок, текстиль, кофе, какао-бабы, другие разные бобы, маис и специи. Кроме этого здесь оказались очень неплохие изделия из стекла. Всё это действительно стоило тут сейчас очень дёшево, потому как раньше всё уходило в САСШ. Теперь же переизбыток предложения…и отсутствие покупателей. Поэтому пароходы, которые я вызывал по мере надобности, старался грузить по полной. Благо денег после продаже пароходов и своих личных хватило.

Для себя и в подарок прихватил очень искусные изделия из чёрной глины и другой керамики. Уж очень они были своеобразными. Прикупил и несколько ярких и очень оригинальных «магических» картин индейцев Уичоли и статуэток из мексиканского обсидиана. Я думаю, племянница от них будет в восторге.

Наконец чуть меньше месяца нахождения в Мексике, мой уменьшенный караван отправился обратно в Европу.

«Всё это конечно хорошо, но как-то это тут всё не быстро, что мне и не нравиться» — признался я сам себе. Пока шли обратно в голове всё крутилась мысль про новых флибустьеров. Надо поговорить об этом с Кутеповым. Всё равно белоэмигранты от меня так просто не отстанут. Надо им дать какую-нибудь цель, а заодно и получить прибыль мне. После небольшого раздумья я направил караван в Сен-Назер и долго по дороге распределяю груз. А действительность оказалась несколько другой.

В это же время в Кремле.

Накануне женского праздника 8 марта в честь памяти женщин в петроградской демонстрации отмечающегося с 1921 года, рассматривали дело Филиппа Исаевича Голощёкина. (настоящие имя и отчество Шая Ицикович). Дело было посвящено его деятельности в Казахстане. Зимой 1927–1928 годов власти столкнулись с серьезным продовольственным кризисом. В начале мая 1928 года ЦК ВКП(б) издаёт директиву разрешающую использовать чрезвычайные меры. Но, уже опомнившись только летом, издаёт другую директиву о строгом учёте поголовья крупного рогатого скота. Вторая директива, по словам Голощёкина на места так и не поступила. В результате по его приказу было выселено шестьсот пятьдесят семь семей баев-полуфеодалов, у которых было изъято сто пятьдесят тысяч голов крупного рогатого скота. Это тут же привело к восстанию в казахских степях и ещё сильнейшему распространению басмачества. А ведь следующим районом коллективизации должна стать Калмыкия.

В Кремле были сильно напуганы. Осенние восстание на Украине показало, что и внутри партии много скрытых врагов, и власть держится буквально «на волоске». А сейчас надо было найти «стрелочника». Нужно же кого-то обвинить в сложившейся ситуации в Казахстане, да заодно и во всей Средней Азии. Внутриполитическая борьба группировок не прекращалась ни на минуту. Пока на эту роль «стрелочника» отводили Голощёкина, уже и из-за того что часть конфискованного скота была просто разворована.

— Как нам не тяжело товарищи, но надо искать и другие методы, чтобы выполнить продовольственную программу и бюджет. Плюс нужно чем-то срочно заплатить по кредитам — был вынужден признать Сталин.

— Да товарищи. Мне удалось договориться на отсрочку из-за восстания, но долго это продолжаться не может — поддержал Сталина Рыков.

— Так же нам крайне необходимо признания САСШ СССР. А они требуют погашения царских долгов — тут же высказался Томский.

— Из-за непризнания мы не можем нормально покупать оборудование для нашей индустриализации — дополнил Томского Сталин.

Как не убеждали Сталин, Рыков и Томский своих товарищей быть очень внимательными на местах и не допускать там перегибов, они остались в меньшинстве. Даже безоговорочно поддерживающий Сталина Ворошилов, а Рыкова Бухарин и те проголосовали против их предложений. Было решено и дальше вести непримиримую борьбу со степными феодалами и эксплуататорами трудового народа [8].

Сейчас же в праздник 8 марта 1929 года Сталин выступил с поздравительной речью. Там же вынужденно произнес и свою знаменательную фразу «кадры решают всё, а не кобылы и машины», что стало на шесть лет раньше. Я её повторил за Сталиным, а тут он повторил за мной. Разговоры с греком не прошли для него впустую. Сейчас он намного раньше понял, что со многими своими товарищами с кем делал революцию ему не по пути. Они не хотели, да и не могли работать. А отнять и поделить, уже было практически нечего. А что осталось, приходилось выбивать с военными действиями и бороться с последующими восстаниями.

* * *

Во Франции продолжался политический кризис. Цены, особенно на питание стали расти, и народ принялся запасаться продуктами, особенно долгого хранения. А тут ещё и весна, когда свои местные запасы в основном подъели. Все компании принялись искать поставщиков продуктов. Ну а тут я с пароходами полными груза, да плюс и действующее с нового года правило про ввоз товара…особенно продуктов питания. Что меня очень порадовало.

Но сначала я договорился с местным фермером о двухнедельном выпасе скота. В Марселе на моём ранчо у меня ещё ничего не готово и мучатся с погрузкой — разгрузкой там нет никакого желания. Заодно я договорился у него купить и несколько молодых ослов породы Пиату. Очень не обычная надо сказать порода. А тут за кукурузу и другие бобовые из Мексики, которые очень нужны были сейчас фермеру, мы смогли с ним договориться.

Рады были мне и в судостроительной компании «Ателье э шантье дю Авр», получив от меня опять большие заказы. Я решил, что уже перерос маленькие пароходы и пора покупать более крупные. Обсудили с ними мексиканский и французский армейские заказы. Оказывается, они уже сговорились с верфью Арсенала Лорьяна и вместе пролоббировали перестройку эсминцев серии «Ягуар» и «Л,Адруа». «Л,Адруа» несколько меньше «Ягуара» поэтому я даже на него не смотрел.

— И в чём